25 февраля 2014 года, 19:32

Мария Литвинова с подругой

Рубрика: Общество.

Версия для печати

Мария Никитична Литвинова (она единственная из многочисленных сестер не сменила девичьей фамилии) родилась в селе Александровка Курской области 19 февраля 1924 года.

После семилетки окончила педагогическое училище в городке Грайворон. Шел 1941 год. Еще несколько месяцев Мария Литвинова преподавала в сельской школе неподалеку, но война подступала все ближе, и в 42-м школу закрыли. Девушка вернулась в родную Александровку, где проходили наши части. И… недолго думая, вместе с закадычной подружкой, с которой были вместе с первого класса, с которой учились в педучилище, записалась на фронт добровольцем.  Подругу определили в связь, и во время одного из боев она погибла. Мария же проработала в полевой почте до 1944 года, была и под Прохоровкой – самые ожесточенные сражения шли в ее родных местах... В 44-м Мария Литвинова получила орден «За боевые заслуги», а чуть позже была комиссована по состоянию здоровья.

До 47-го она учительствовала в родной Александровке, оправлявшейся от ужасов войны, затем родственники переманили ее в Узбекистан, где успели устроиться. Фронтовичка, уже опытный педагог, Мария Никитична была радушно принята в ташкентском отделе образования, без труда устроилась в одну из местных школ, где проработала 53 (!) года.

В 1970-х году самая младшая сестра Марии Никитичны, окончившая гидростроительный институт, побывавшая вместе с еще одной из сестер Литвиновых на строительстве и Иркутской, и Красноярской ГЭС, перебралась в Саяны. За ней последовала и дочь Марии Литвиновой Светлана Алексеевна Леванова, которая к тому времени успела отучиться в Московском инженерно-строительном институте. И только в 2003 году родные, осевшие в Черемушках, уговорили Марию Ильиничну переехать к ним. И свои значимые юбилеи: 80 и 90 лет – эта замечательная женщина, ветеран педагогического труда, участница войны, бабушка пятерых внуков и восьмерых правнуков, отметила в поселке энергетиков.

А несколькими днями ранее «Мудрость» принимала двух блокадниц: Нину Савельевну Сусликову и Марию Ивановну Ильину – председателя городской Общественной палаты. Пронзительным и печальным получился вечер. Нелегкое детство было у обеих этих женщин: бомбежка, голод, смерть родных, распределение по детским домам – так далеко от настоящего дома…

Мария Ивановна рассказала о своей недавней поездке в Санкт-Петербург, где широко отмечалось 70-летие снятия блокады с города на Неве. Мария Ильина  побывала на печально знаменитом Пискаревском кладбище, встретилась с внуками и правнуками. 

Несмотря на тяжелые воспоминания, слезы, наворачивающиеся на глазах, обе героини вечера признали: жизнь продолжается. И пожелали всем присутствующим здоровья и мирного неба над головой.

И 23 февраля, и День снятия блокады Ленинграда являются Днями воинской славы России. Мы публикуем материал, присланный нам одним из наших читателей и посвященный героическим защитникам Ленинграда. Ведь воспоминания о таких событиях не должны быть привязаны к тем или иным юбилейным датам: они должны жить в нашей памяти всегда.

900 ДНЕЙ ГЕРОИЗМА И МУЖЕСТВА.

27 января 1944 г., в Ленинграде после 900-дневной  долговременной  вражеской осады города, был дан салют в честь разгрома фашистской группы армий «Север» и окончательного снятия блокады. С тех пор минуло много лет, но подвиг защитников Ленинграда будет жить в веках, повесть о мужестве, доблести, героизме будет передаваться из уст в уста, из поколения в поколение.

И ежели отныне захотят,

Найдя слова с понятиями вровень,

Сказать о пролитой бесценной крови,

О мужестве, проверенном сто крат,

О доблести, то скажут: «Ленинград»,-

И всё сольётся в этом слове.

…Вражеские самолёты бомбили город по семь-восемь раз в сутки, артиллерийские обстрелы не давали покоя ни днём, ни ночью. Зимой мороз достигал 40⁰С. в городе не было электричества и отопления, не работали водопровод и канализация, остановился транспорт.

***

А город был в дремучий убран иней,

Уездные сугробы, тишина…

Не отыскать в снегах трамвайных линий,

Одних полозьев жалоба слышна.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.

На детских санках, узеньких, смешных,

В кастрюльках воду голубую возят,

Дрова и скарб, умерших и живых.

…По сумрачным утрам

ты за водой ходил на льдистый Невский,

где выл норд-вест, седой, косматый, резкий,,

и запах гари стлался по дворам.

Стоял, пылая, город.

В семь утра

Темнел скелет Гостиного двора.

***

Ежедневно тысячи людей умирали от голода и холода, их тела на грузовиках вывозили на окраину Ленинграда, в деревню Пискарёвку, где экскаваторами копали братские могилы. Город замер, но не сдавался.

Попав в 1942 г. в Ленинград,  юная участница героической обороны города на Неве Лидия Березницкая вспоминала: знаменитый город поразил с первых минут даже не разрушенными архитектурными памятниками. Оглушительная тишина встретила нас. Жители, словно экономя энергию, разговаривали вполголоса. На улицах отсутствовала привычная городская живность: голуби, собаки, кошки. Защитники Ленинграда стали свидетелями того, как люди со слезами на глазах читали расклеенные всюду стихи казахского акына Жамбыла Жабаева «Ленинградцы, дети мои!».

Ленинградцы, дети мои!

Ленинградцы, гордость моя!

Не затем я на свете жил,

Чтоб разбойничий чуять смрад;

Не затем вам, братья, служил,

Чтоб забрался ползучий гад

В город сказочный, в город-сад;

А затем я на свете жил,

Чтобы сброд фашистских громил,

Не успев отпрянуть назад,

Волчьи кости свои сложил

У священных ваших оград.

И недаром своих сынов

С юных лет на выучку мы

Шлем к Неве, к основе основ,

Где, мужая, зреют умы.

Что же слышит Джамбул теперь?

К вам в стальную ломится дверь,

Словно вечность проголодав, —

Обезумевший от потерь

Многоглавый жадный удав…

Сдохнет он у ваших застав!

Без зубов и без чешуи

Будет в корчах шипеть змея!

Будут снова петь соловьи,

Будет вольной наша семья,

Ленинградцы, дети мои,

Ленинградцы, гордость моя!

…

Ленинград сильней и грозней,

Чем в любой из прежних годов:

Он напор отразить готов!

Не расколют его камней,

Не растопчут его садов.

К Ленинграду со всех концов

Направляются поезда,

Провожают своих бойцов

Наши сёла и города.

Взор страны грозово-свинцов,

И готова уже узда

На зарвавшихся подлецов.

И свинец, что в срок и впопад

Песню смерти готов пропеть.

Бандам, рвущимся в Ленинград.

Хлеб в тяжёлом, как дробь, зерне

Со свинцом идет наравне.

Это всё должно вам помочь

Душегубов откинуть прочь.

Не бывать им в нашем жилье!

Не жиреть на нашем сырье!

…

Предстоят большие бои,

Но не будет врагам житья!

Спать не в силах сегодня я…

Пусть подмогой будут, друзья,

Песни вам на, рассвете мои,

Ленинградцы, дети мои,

Ленинградцы, гордость моя!

Проникновенные стихи не раз звучали в осаждённом городе по радио, печатались  на страницах «Ленинградской правды», они вдохновляли бойцов на передовой и вселяли в их сердца мужество и надежду.

После войны, в знак благодарности, в Ленинграде был установлен памятник  акыну Жамбылу.

Фашистское командование придавало большое значение захвату Ленинграда. 8 сентября 1941 г., захватив Шлиссельбург, фашисты блокировали Ленинград с суши. В день начала блокады более 300 немецких самолётов бомбили городские кварталы. За сутки было сброшено около 7 тысяч зажигательных и фугасных бомб, часть из них весили до полутонны. Город был окутан чёрным едким дымом. Но в нем не было паники, строго соблюдался порядок. Позолоченные купола соборов, шпили покрывались тёмными красами, памятники укрывались мешками с песком, многие памятники были зарыты в землю. Оставшиеся заводы продолжали работать, выполнять необходимую для фронта работу. Наравне со взрослыми нелёгкую блокадную вахту несли подростки. Они стояли у станков, дежурили с бригадами ПВО на крышах во время бомбёжек, работали в госпиталях. Бытовые комсомольские отряды посещали квартиры больных, помогали ослабевшим, находили и устраивали в детдом сирот. Несмотря ни на что, в отдельных школах продолжались занятия. Поразительно, но 325 десятиклассников в июне 1942 г. окончили среднюю школу и получили аттестат зрелости.

Блокада Ленинграда взвалила на его жителей и войска, защищавшие город, величайшие испытания. Наиболее страшным из них стал голод. С сентября по декабрь 1941 г. дневную норму хлеба снижали пять раз, она была непомерно маленькой, но оставалась практически единственной возможностью для существования. Блокадница Алёна Гладких вспоминает: «На Новый год я сделала подарок всем своим близким. Норма хлеба тогда была 125 граммов. Мне в ту пору уже исполнилось 14 лет, и в семье именно я была  «снабженцем», т.е. стояла в очередях и «отоваривала» карточки. Обычно, когда с точностью до грамма взвешивали порцию, образовывался хлебный довесочек примерно с полконфетки размером. Когда выпадал довесочек, то я приходила домой и каялась маме, что съела его. Меня поругают, да и простят… И вот, под Новый год ночью я пошла в свою комнату – с ноября я копила довесочки, раскладывала их по пакетикам и в ту ночь могла каждому подарить по маленькому  пакетику с хлебом. Мама охнула : «Так ты не ела?». Все дома плакали…

…О, мы познали в декабре –

не зря «священным даром» назван

обычный хлеб, и тяжкий грех –

хотя бы крошку бросить наземь:

таким людским страданьем он,

такой большой любовью братской

для нас отныне освящён,

наш хлеб насущный, ленинградский.

Галине Ивановне Яковлевой в блокаду было 11 лет. И с тех пор она как святыню хранит в светло-коричневой папке с тесёмками детское письмо своей двоюродной сестры Марины, которой было в ту пору всего лишь пять лет. Письмо адресовано ни больше ни меньше  - самому Гитлеру. Как и все, она хотела есть, боялась воздушных тревог. Её мама объяснила Мариночке, что во всём виноват Гитлер. И тогда Марина решила написать ему вот такое письмо: «Гитлер, ты нас обижаешь, - написано на листочке в клеточку, выдранном из тетрадки, - Мы сидим в коридоре. Мы не кушаем саечки. Гитлер, до свидания. Марина.» Саечка  - это ленинградская белая булка. Самый вкусный на свете хлеб. Марина не умерла в блокаду, она жива и сейчас.

В блокадном Ленинграде люди сами рисовали рождественские игрушки. Их как сувениры вкладывали в конверты и отправляли родным в эвакуацию.

***

Огромную роль в спасении ленинградцев сыграла военно-стратегическая магистраль, проходившая через Ладожское озеро. Это была «Дорога жизни», связывающая город со страной. Она начала действовать в ноябре 1941 г., по ней доставлялось продовольствие, топливо, шли воинские части, а также проходила эвакуация населения, в первую очередь детей. Особенно тяжело было зимой. Машины проваливались под лёд, люди застывали на холодном ветру, но движение по «Дороге жизни» не прерывалась.

Осаждённый Ленинград продолжал жить и воевать. Операцию по прорыву блокады, получившую условное название «Искра», осуществляли войска Ленинградского и Волховского фронтов, часть сил краснознамённого Балтийского флота и Ладожской военной флотилии. Наступление началось 12 января 1944 года, воины преодолевали отчаянное сопротивление врага. На шестой день блокада была прорвана. Участник прорыва блокады Южаков Павел Андреевич (которому 22 декабря 2013 года исполнился 91 год), вспоминал: «Я видел, с какой радостью бросились навстречу бойцы фронтов, прорвавших блокаду. Не обращая внимание на артиллерийский обстрел, солдаты обнимали друг друга». Но блокада была прорвана лишь на узком участке вдоль южного берега Ладоги. В начале 1944 г. враг всё ещё стоял у стен Ленинграда. Немецкие войска построили здесь железобетонные укрепления и огневые точки, установили мощные орудия, прикрыв их минными полями и проволочными заграждениями. И всё же за сравнительно короткий срок, с начала Ленинградско-Новгородской наступательной операции, советские войска нанесли значительный урон противнику. 27 января 1944 г. артиллерийский салют  возвестил об окончательном снятии  блокады Ленинграда, и враг был отброшен от города на 220-280 километров…

По материалам музея города Риддера (во время Великой Отечественной войны - Лениногорска)