25 августа 2014 года, 11:47

Рубрика: Общество.

Версия для печати

Мы публикуем материал Елены Шкарубо «Крепче стали, сильнее стихии». Полную версию текста и фото (автор снимков Юрий Козырев) можно найти на странице проекта «Люди света» http://www.kp.ru/daily/rushydro-ludi/?view=desktop#st1 .

Время лечит, лечит, лечит… Острая боль любых потерь с годами стихает, притупляется, но даже очень старые раны порой вновь напоминают о себе. Об аварии на Саяно-Шушенской ГЭС, в которой 17 августа 2009 года погибли 75 человек, когда-нибудь будут вспоминать лишь в очередную годовщину. Но только не жители Черемушек, небольшого поселка близ самой высокой гидростанции России, выросшего за время ее строительства. И только не гидроэнергетики — эта дата навсегда останется в сердцах тех, кто связал свою судьбу с покорением рек. Да, пять лет назад, 17 августа, в славной истории об освоении Енисея, разрезающего склоны Саян, была поставлена точка. Но оперевшись на нее, здесь началась совсем другая жизнь.

…Из разных уголков Советского Союза съезжались люди в Саяны на гигантскую стройку. Это были настоящие романтики, которых не пугали далекие сибирские края, суровые морозы и дикие звери, в изобилии водившиеся в этих заповедных местах. Покорить Енисей и своими руками возвести огромную стену из железа и бетона на пути могучей реки в узком Карловом створе — это был вызов того времени, который для многих превратился в дело жизни.

Саяно-Шушенскую ГЭС строили на века. Каждый бетонный блок, уложенный в плотину, пронумерован и подписан именем того мастера, который его делал. Они отвечали за свое дело головой. Поэтому те, кто находился в день аварии в самом эпицентре событий, понимали — плотина цела, ее не могло прорвать! А значит надо срочно перекрывать гидрозатворы, чтобы остановить разрушительный поток воды! Вот они на фото — Раис Гафиулин, Александр Чесноков, Павел Майоршин, Ильдар Багаутдинов и Александр Ивашкин — несколько человек из тех работников станции, кто 17 августа, оказавшись на гребне, вручную опускали тяжелые механизмы. Евгения Кондратцева, Александра Катайцева, Николая Третьякова не видать — работают. И у каждого из них был свой путь наверх.

«Свет погас и грохот воды заполонил все вокруг. Вода падала вниз, вытесняла воздух, и он со свистом вырывался из закрытых дверей. Народ бежит, вода бежит. А у меня одна мысль — почему затворы не упали?» — Александр Чесноков успел покинуть помещения на 327 отметке, спасся по пожарному спуску и вместе с Павлом Майоршиным по заданию начальника смены Михаила Нефедова поехал мимо ОРУ-500, через тоннель на гребень. Спустя пять лет после аварии они продолжают работать на ГЭС: Александр — в службе эксплуатации ГЭС, а Павел возглавляет участок грузоподъемных механизмов.

Все вспоминают, как на гребне появился Александр Катайцев — промокший до ниточки, «аж пена изо рта летела». Катайцев чудом успел попасть на лестницу, ведущую во внутренние галереи, встретил там Николая Третьякова, и дальше пешком — не пешком, бегом! — они стали подниматься наверх, по сотням ступеней, на высоту более 200 метров. А вместе с ними еще пять человек — две уборщицы и три слесаря, которых Николай вывел на правый берег. Тьма стояла кромешная — свет в галереях отрубило, видели только то, что удавалось осветить маленькими экранами телефонов. «А поднимались так быстро, что зайчики рябили в глазах, руки-ноги тряслись», — добавляет Третьяков. Он был ранен, но вспомнил об этом только через пару часов… В это же время через тоннель на гребень, на «Жигулях», мчались еще двое — Ильдар Багаутдинов и Евгений Кондратцев.

Ильдар Маратович — поистине человек-кремень. Но сначала — все-такичеловек. Вспоминает свои чувства, возникшие в первый момент, когда все вокруг начало вибрировать и пошла вода: «Неужели жизнь прожита зря? Я ведь на станции проработал 30 лет и вот так раз — и все?» Нет, не все. Включился кремень: он грамотно руководил всей операцией по сбросу затворов — за полчаса с ребятами опустили все десять штук, соблюдая необходимые меры безопасности — нельзя было допустить гидроудара. А потом побежали открывать 11 затворов эксплуатационного водосброса — нельзя было допустить обмеления Енисея, ведь ниже по течению стоит Майнская ГЭС и водозаборы. Но вот когда уже спустились вниз, он увидел разрушения и начал плакать…

Потом Багаутдинов не вылезал со станции по двое-трое суток. Искал со спасателями людей, запускал краны для разбора завалов, монтировал насосы для откачки воды, обследовал водоводы… В январе 2010 года фонд имени Владимира Высоцкого «Своя колея» присудил ему премию «За твердую жизненную позицию», а в апреле того же года указом Президента РФ он награжден Орденом мужества. Катайцев, Третьяков и Майоршин удостоены медалей ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, Александр Ивашкин — Почетной грамотой Правительства РФ.

Багаутдинов всегда говорит: «Восстановить Саяно-Шушенскую ГЭС для всех нас — дело чести». И долг — в память о тех, кто не вернулся домой.

Валентина Нелидова 17 августа овдовела. Ее муж Сергей спустился на 327-ю отметку, хотя планировал на компьютере составлять схему пожарной сигнализации. Экспертиза показала, что он умер мгновенно. Сквозь слезы Валентина шепчет: «Господи, благодарю тебя, что он хотя бы не мучался…» Без отца остались две девочки-погодкиСерафима и Ксения.

Но 17 августа для многих стало и вторым днем рождения. Вот Андрей Бернякович, начальник смены машинного зала. Пришел на станцию в последний день отпуска — «продублироваться», ознакомиться с новыми документами, зашел в помещение для оперативного персонала над 327-й отметкой, которое окнами выходит прямо в машзал. И в 8:13 прямо на его глазах вверх поднялся второй агрегат, а за ним — столб воды. Из семерых человек, которые были в будке, выскочить успел только Николай Третьяков. Остальных заперло там, внутри. Разбили стекло, прыгнули в поток воды, троих сразу проглотила пучина, а Андрей Бернякович с Максимом Жолобом ухватились за крышу. Потом — за какой-то деревянный щит. Вода накатывала волнами, Максим не удержался и с криком «Я плавать не умею!» скрылся в гигантской воронке в зоне девятого агрегата. Андрей провисел над машзалом, зацепившись за трубу, пока не были опущены затворы. Потом спрыгнул на пол — с высоты трехэтажного дома, выбрался наружу, нашел и обнял заплаканную жену Оксану, которая тоже работала на станции и не уходила оттуда, пока он не появился. «Я выжил, потому что Оксана меня ждала», — говорит Андрей. Тем вечером он очень крепко держал за руки своих детей, Сашу и Лену.

Или вот Егор Микеров, с детства инвалид ДЦП. Он на станции работает с компьютерами. Кабинет его находился в цокольном этаже, очень близко к машзалу. «В коридор хлынул поток воды, — вспоминает Егор 17 число, — я понял, что не добегу до запасного выхода, я же инвалид. Закрыл дверь, вылез в окно, там воды было примерно по колено, и самое страшное — это воронки, которые утягивали в себя все. Я прошел маленько, потом стал медленнее идти… потом с какой-то женщиной зацепились за козырек, держались там, воды уже по горло, но нас три парня спасли и я смог добраться до проходной».

Да, тех, кто ушел, не вернешь. Немало времени потребовалось людям, чтобы смириться с потерей своих близких — мужей, жен, сыновей и дочерей, родителей, друзей и коллег, с кем годами трудились бок о бок… И кажется: ну почему? Почему Сергей Нелидов оказался на той отметке? Ведь его кабинет совсем в другом месте! Почему Андрей Бернякович и Максим Жолоб вдвоем держались за одну и ту же крышу, но один спасся, а другой — утонул? Много вопросов, слез и злобы — от собственного бессилия что-либо изменить. Так терзает боль разлуки, и горькие мысли о прошлом забирают всю энергию у завтрашнего дня. Но иногда слово Судьба нужно писать с большой буквы. И когда, наконец, хватает сил ее принять, вновь становится возможным смотреть вперед.

Спустя некоторое время Егор Микеров женился, как и планировал до аварии. У него родилась дочка — здесь, в Черемушках, появилась новая жизнь…