Царь-рыба единственной свежести
Еще о литературном…
Помнится, кусок осетрины едет в багажнике, вплотную к дороге с одной стороны подступают скалы, заросшие лесом, а с другой - кудрявится морозным паром Енисей.
«Царь-рыба попадается раз в жизни, да и то не всякому Якову…» - слава эти великого писателя родом с берегов Енисея, кажется, способны навсегда лишить любого рыбовода даже надежды на успех в осетровом промысле. Осетр - рыба редкая и капризная. А писатель-мистик эпохи соцреализма, помнится, нагнал нешуточных страстей в своем собрании новелл, которые в детстве читать было скучно, в юности – некогда, а сейчас очень уж неприятно из-за той безысходности и уныния, с которым описывает писатель послевоенные будни енисейского сибиряка.
Браконьер Игнатьич в астафьевской «Царь-рыбе», как известно, едва не погиб, выловив в Енисее первого своего гигантского осетра. Похожее на древнего ящера создание поражает рыбака безжалостным холодным взглядом, а ее «крутые бока, решительно означенные остриями плащей, будто от жабер до хвоста рыбина опоясана цепью бензопилы». Противостояние человека и гигантской рыбины, описанное Виктором Астафьевым, по эмоциональному напряжению ничуть не уступает хемингуэевскому «Старику и море», а по мистическому накалу страстей - фильму «Крупная рыба» Тима Бертона. Только у Астафьева все проще и безнадежнее, примитивней и страшней. Вся не самая лучшая жизнь не самой завидной судьбы не самого достойного человека, жестоко обидевшего однажды в юности свою односельчанку, проходит перед его глазами.
"Опять дед вспомнился. Поверья его, ворожба, запуки: «Ты как поймаш, Зиновей, малу рыбку – посеки ее прутом. Сыми с уды и секи, да приговаривай: «Пошли тятю, пошли маму, пошли тетку, пошли дядю, пошли дядину жану!» Посеки и отпущай обратно и жди. Все будет сполнено, как ловец велел». Было, сек прутом рыбину, сперва взаправду, подрос – с ухмылкой, а все же сек, потому что верил во всю эту трахамудрию – рыба попадалась и крупная, но попробуй разбери, кто тут тятя, кто тут дядя и кто дядина жена… Вечный рыбак, лежучи на печи со скрученными в крендель ногами, дед беспрестанно вещал голосом, тоже вроде бы от ревматизма искрученным, перемерзлым: «А ешли у вас, робяты, за душой што есь, тяжкий грех, срам какой, варначество – не вяжитесь с царью-рыбой, попадется коды – отпушшайте сразу. Отпушшайте, отпушшайте!.. Ненадежно дело варначье», - простой язык, устаревшие обороты, примитивные суеверия… Тем не менее памятник, установленный писателю почитателями его таланта на смотровой площадке над Енисеем весьма изыскан.
Наверное, так и должно быть – жизнь меняется, стремиться надо к прекрасному, а не цепляться за архаичный примитив прошлого века… Поэтому, пусть астафьевский осетр радует теперь автотуристов, замерев стильным изваянием среди таежных гор…
Теперь немного «осетринной» истории
Между тем, где-то в бескрайних пучинах Енисея до сих пор водится редкая рыбина – енисейский осетр бентофаг. Ловля осетра началась на Енисее с появлением человека, но даже позже, с приходом сюда первых казаков-переселенцев, она существенно не влияла на рыбные запасы. Ситуация изменилась в XIX веке, когда местные купцы-рыбопромышленники организовывали в низовьях Енисея добычу осетровых и сиговых пород рыб. Улов продавали на Красноярском рынке, таким образом, стол енисейского сибиряка обогатился настоящим деликатесом. Правил рыболовства в те времена еще не существовало, поэтому ежегодно вылавливалось до 400 тонн ценной рыбы.
Для лова использовали разные приспособления: неводы, сети, различного рода ловушки, но, главным образом, ловили самоловами – мощными крючьями, которые устанавливались на глубине и впивались в тело неосторожных рыб. По другому с такой сильной рыбиной как осетр не справиться – любую леску оборвет, да так и умчит с рыболовным крючком в челюсти в пучину. Енисейский осетр живет около 60 лет и достигает, порой трех метров и массы нагуливает до двухсот килограммов. Но, как известно, человек опасней любого монстра. Так, к середине ХХ столетия царь-рыбу выловили из Енисея практически полностью. Браконьеры с 1950-х годов добывали осетра исключительно самоловами, при этом пойманную таким варварским способом рыбу они по нескольку дней томили в ловушках, дабы не попасть на глаза Рыбнадзору. Ведь из-за малочисленности и опасности полного исчезновения осетр на тот момент был уже запрещен к промысловому использованию. Его вылов допускался только на лицензионной основе, по разовым именным лицензиям в установленные сроки и в определенных местах.
Еще одна опасность браконьерского самолова связана и с угрозой здоровья человеку. Покупая осетра на рынке, в 1970-1980-х годах любители рыбки играли в «русскую рулетку». Известны сотни случаев заболевания людей, отведавших рыбы, снятой с самоловов, острой инфекционной болезнью - ботулизмом. Возбудителем болезни являются бактерии Clostridium botulinum, которые, попав в желудок и кишечник человека, выделяют токсины, поражающие нервную систему, и приводят к параличу и смерти. Так, методом практических наблюдений местные жители в полной мере убедились, что осетрина второй и последующих свежестей - совершенно не полезный для организма продукт, а наоборот – весьма и весьма опасный. Вплоть до 1990-х годов енисейскую рыбу, живописно развешанную торговцами на самодельных прилавках вдоль автодороги на подъезде к Дивногорску и Красноярску, покупали только приезжие гости, да и то по незнанию…
Саяно-Шушенские форелевые хозяйства
Идея организовать ниже по течению от Саяно-Шушенской ГЭС форелевые хозяйства поблизости от гидроэлектростанции возникла не случайно. Благоприятное естественное движение воды, необходимые для адаптации енисейской ихтиофауны температурные колебания и здешняя экология будут способствовать достижению хорошего качества форели, к такому выводу пришли специалисты. В начале 2000-х неподалеку от поселка Майна возникло первое рыбоводческое хозяйство «Саянская форель». Водоём в нижнем бьефе ГЭС (части реки, примыкающей к гидросооружению), несколько десятков сеточных «бассейнов» с проточной водой, сотни тысяч мальков — вот что потребовалось рыбоводам на тот момент. 
Чуть позже, немного дальше вверх по Енисею возникло еще одно форелевое хозяйство - «Изербель». Вместе с форелью рыбоводы решили выращивать и осетра. Речь, конечно, идет не о том осетре-бентофаге, редком доисторическом виде, находящемся на грани вымирания, а о товарной осетрине, выращенной и откормленной до соответствия определенным потребительским свойствам. Зато, употребляя в пищу рыбоводческого осетра, покупатель не рисковал заразиться страшной болезнью, да и недостатка в деликатесном продукте на берегах Енисея одно время не было. Рыбоводство – рискованный бизнес, особенно, если речь идет о ценных породах рыб, способных жить только в чистейшей воде и особом климате. Два раза, в 2006 и 2009 годах, в хозяйстве случалась массовая гибель рыбы, что потребовало огромных затрат на восстановление. Говорят, до приснопамятной аварии на СШГЭС совокупное производство рыбы в «Саянской форели» достигало 700 тонн в год. Сегодня объем производства ниже, но рыбоводы уже смогли выйти на тот уровень, когда полностью закрывается внутренний спрос населения. Кроме местного потребителя, продукцию форелевого хозяйства везут в Абакан, Красноярск, что-то уходит на Север. Спецзаказов за границу пока не поступает, что, наверное, и не актуально для такого специфического промысла. А осетрины теперь нет в продаже. А жаль. Тем не менее, местные жители точно знают, что при желании саяногорские бизнесмены могут взять да и развести осетра. А значит и осетрину единственной свежести можно будет приобрести - по пути на СШГЭС и обратно, не нанося вреда ни енисейской экологии, ни собственному здоровью.
Татьяна КОРНЕВА
Комментариев нет
Отправить комментарий